Стрелецкий бунт 1698 и его подавление

Стрельцы воротились в Великие Луки. Ромодановскому было велено расставить свои четыре стрелецких полка по западным пограничным городам, а тех, которые ходили с челобитной в Москву, навечно сослать в Малороссию. Стрельцы заволновались и не выдали своих товарищей, ходивших в Москву, а у Ромодановского было малой войск, чтобы сразу усмирить ширящийся стрелецкий бунт.  Стрельцы, как будто повинуясь приказанию идти в назначенные города, ушли, но на дороге, 16 июня устроили круг на берегу Двины. Один из ходивших в Москву, стрелец Маслов, начал читать письмо от царевны Софьи, в котором она убеждала стрельцов прийти к Москве и просить ее снова на державство, а если солдаты не пустят их в Москву, то биться с ними.

Новый стрелецкий бунт теперь разразился окончательно. Стрельцы решили идти на Москву. Раздавались голоса, что надо перебить всех немцев, бояр, а царя не пускать в Москву и даже убить за то, что "сложился с немцами". Впрочем, это были только толки, а не приговор круга.

Когда в Москве заслышали о стрелецком бунте и подходе стрельцов к столице, многие жители с имуществом побежали из города в деревни. Бояре выслали навстречу стрельцам войско из 3700 человек с 25 пушками. Им командовал боярин Шеин и генералы Гордон и князь Кольцо-Мосальский. Высланное боярами войско встретилось со стрельцами 17 июня у Воскресенского монастыря. Сначала Шеин отправил к стрельцам Гордона, который потребовал, чтобы стрельцы прекратили бунт, немедленно ушли в назначенные им места и выдали сто сорок человек из тех, которые ходили перед тем в Москву.

«Мы, – отвечали стрельцы, – или умрем, или непременно будем в Москве хоть на три дня, а там пойдем, куда царь прикажет».

Стрельцы рассказывали, как они терпят и голод и холод, как строили крепости, тянули суда по Дону от Азова до Воронежа; как им дают мало месячного жалованья, говорили, что в Москве хотят только повидаться с женами и детьми.

Гордон в ответ сказал, что если они «не примут милости его царского величества», стрелецкий бунт будет подавлен силой. Стрельцы, однако, стояли на своем, подав челобитную, где говорилось, что в Москве «всему народу чинится наглость, что идут к Москве немцы и то знатно последуя брадобритию и табаку во всесовершенное благочестия исповержение».

Шеин тогда послал против стрельцов Гордона с 25 пушками, а между тем кавалерия стала окружать их стан. Ещё дважды выслав к стрельцам дворян с советом покориться, Гордон приказал дать залп, но так, что ядра пролетели над головами стрельцов.

Стрельцы стали кричать свой боевой клич: «Святой Сергий!». Тогда Гордон стал стрелять из пушек по ним. Стрельцы смешались и бросились врассыпную. Убито у них было 29 человек и ранено 40. Остальных похватали и повязали. Стрелецкий бунт был усмирён.

Бояре приказали Шеину вести розыск. Начались пытки кнутом и огнем. Под пытками стрельцы винились, что хотели захватить Москву и бить бояр, но никто из них не показал на царевну Софью. Шеин самых виновных повесил на месте, а других разослал по тюрьмам и монастырям. По показанию Гордона, казнено было до 130 человек, а по монастырям разослано 1845. Из этих последних 109 человекам удалось бежать.

Следствие Петра по делу о стрелецком бунте 1698 и казни стрельцов в Москве

Бояре полагали, что суд этим и кончится, но Петр, узнав в Вене о новом стрелецком бунте, пришёл в ярость и тотчас поскакал в Москву.

Он прибыл в столицу 25 августа, а на другой день в Преображенском начал делать то, что так возмущало стрельцов. Петр стал собственноручно резать бороды боярам и приказал им одеться в европейское платье, чтобы нанести решительный удар русской старине, вызвавшей этот повторный стрелецкий бунт. Начался новый розыск. Стрельцов – всего 1714 человек – свезли в Москву и подмосковные села.

Допрос по делу о стрелецком бунте происходил в Преображенском селе под руководством Федора Ромодановского, заведывавшего Преображенским приказом. Признания добывались пытками. Подсудимых сначала пороли кнутом до крови, подвесив к перекладине за связанные назад руки; если стрелец не давал желаемого ответа, его клали на раскаленные угли. В Преображенском ежедневно курилось до тридцати костров с угольями для поджаривания стрельцов. Царь с видимым удовольствием присутствовал при этих истязаниях. Под пытками стрельцы сперва сознались, что хотели поручить правление царевне Софье и истребить немцев, но никто из них не показал, чтобы царевна сама подущала их к этому.

Петр приказал пытать участников стрелецкого бунта сильнее, чтобы вынудить у них показания против Софьи. Тогда некоторые стрельцы показали, что один из их товарищей (которого так и не нашли) привез из Москвы письмо от имени Софьи – то, которое стрелец Маслов читал перед полками на Двине. Тогда взяли кормилицу Софьи, Вяземскую, и четырех ее постельниц, подвергли их жестоким пыткам. Но и они желаемых свидетельств не дали. Сама Софья объявила, что не посылала никаких писем в стрелецкие полки. Пытали и служительницу одной из сестёр Софьи, Жукову, которая наговорила на одного полуполковника. Потом Жукова сказала, что возвела оговор напрасно. Ее снова пытали, и она опять обвинила полуполковника. Это показывает, какого рода показания выбивались на следствии.

30 сентября у всех ворот московского Белого города были расставлены виселицы для казни тех, кто принимал участие в стрелецком бунте. Собралась несметная толпа народа. Патриарх Адриан, исполняя обычай древних русских архипастырей просить милости опальным, приехал к Петру с иконою Богородицы. Но Петр гневался на патриарха за то, что тот противился иноземному брадобрития. «Зачем пришел сюда с иконою? – сказал Петр Адриану. – Убирайся, поставь икону на место и не мешайся не в свои дела. Моя обязанность и долг перед Богом охранять народ и казнить злодеев».

Петр, как говорят, лично отрубил головы пятерым стрельцам в Преображенском. Затем длинный ряд телег потянулся из Преображенского в Москву; на каждой телеге сидело по два стрельца; у каждого из них было в руке по зажженной восковой свече. За ними бежали их жены и дети с душераздирающими криками и воплями. В этот день перевешан был у разных московских ворот 201 человек.

Потом опять пошли пытки, мучили и стрелецких жен, а с 11 октября до 21-го в Москве ежедневно были казни виновных в стрелецком бунте. Четверым на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы; большинство вешали. Так погибло 772 человека, из них 17 октября 109-ти человекам отрубили головы в Преображенском. Этим занимались, по приказанию царя, бояре и думные люди, а сам царь глядел на это зрелище. Под Новодевичьим монастырем повесили 195 человек прямо перед кельями царевны Софьи. Троим из них, висевшим под самыми окнами, всунули в руки бумагу в виде челобитных. Последние казни над стрельцами совершались в феврале 1699. Тогда в Москве казнено было 177 человек.

Тела казненных по делу о стрелецком бунте не убирались до весны, и только тогда велено было зарыть их в ямы, над которыми поставили каменные столпы с чугунными досками, где были написаны их вины. На столпах были спицы с воткнутыми головами.

Софью, по приказанию Петра, постригли под именем Сусанны в том же Новодевичьем монастыре, где она жила прежде. Прочим сестрам запрещено было ездить к Софье, кроме Пасхи и храмового праздника Новодевичьего монастыря. Софья томилась под самым строгим надзором ещё пять лет и умерла в 1704.