ЗАДАНИЕ:

Когда-то на южном берегу Геллеспонта (Дарданеллы) стоял древний город Троя, стены которого, по преданию, воздвиг сам бог Посейдон. Этот город, который греки называли Илионом (отсюда — название поэмы Гомера «Илиада»), лежал на морском торговом пути из Малой Азии к Понту Евксинскому (Черному морю) и славился своим могуществом и богатством. Последним правителем Трои был мудрый старец Приам. Долгое время события, описанные в «Илиаде», считались вымыслом — до появления на исторической арене такой личности, как Генрих Шлиман (1822–1890) 4. В 1870  г.  он отправляется  на северо-запад Малой Азии, где проводит раскопки на месте кургана Гиссарлык. Никто из археологов не верил в успех нового  предприятия, но Шлиман, поскольку не был ученым и специальной научной литературы не читал, нашел поселение, которое и отождествил с древней Троей. Потом в 1876  г.  он раскопал шахтовые гробницы в Микенах и чуть было не открыл Кносский дворец на Крите — у него  было чутье профессионального  археолога.

Всю жизнь Шлимана преследовали две традиции: по одной его постоянно восхваляли, а другая, в основном исходившая от ученых, была связа на с ожесточенной критикой в его адрес, так как  раскопки Шлимана даже  для того  времени велись на крайне низком уровне: он стремился  добыть как можно больше золотых вещей.

Перед учащимися стоит задача – определить действительно ли Генрих Шлиман открыл Трою?.

Для решения проблемы подготовлен кейс, в котором предложены статьи  о существующих мнениях по этой проблеме информационные источники. Обучающиеся должны познакомиться с предложенным кейсом и, опираясь на его информационные источники, выработать свое мнение по проблемному вопросу и обосновать его.

 СОДЕРЖАНИЕ КЕЙСА:

1. ВИДЕО

2.Интересные исторические факты.Открытие Трои.

Существуют интересные исторические факты о таком величайшем открытии в археологии, как раскопки Трои Генрихом Шлиманом.

Наверно, у каждого археолога есть своя мечта,заветная цель, к которой он стремится всю жизнь.
А уж, о такой находке ,  как Троя мечтает каждый ученый.
Что касается раскопок Шлимана, здесь не все однозначно.
Начнем с того, что Генрих Шлиман никогда не был профессиональным археологом.
Этот человек был известным предпринимателем и свое состояние заработал, занимаясь коммерцией в России.
С  юных лет Шлиман увлекался историей, выучил древнегреческий язык и даже прослушaшал курс лекций по античной истории и археологии в Сорбоннском университете.
Он мечтал найти древнегреческую Трою, описанную в «Илиаде»  Гомера, и тем самым доказать историчность описанных в поэме событий.
Научное сообщество прохладно относилось к идеям торговца,  и в 1871  году Шлиман самостоятельно приступил к раскопкам в западной части Малой Азии, возле Дарданелл.

Теория новоиспеченного археолога подтвердилась.

За два года раскопок под руинами греческого города классической эпохи были обнаружены остатки более древнего yкpeплeния и несколько культурных слоев, уводящих к бронзовому веку.

Так была открыта микенская цивилизация, предшествовавшая архаической и классической эпохам.
Казалось бы, Шлимана ожидали лавры победителя, но со стороны научного сообщества на него обрушилм шквал критики.
Непрофессиональные раскопки повредили, а местами непоправимо разрушили некоторые культурные слои, тем самым навсегда лишив археологов возможности вести дальнейшие исследования.

Источник: http://www.interabota2010.ru/interesnye-istoricheskie-fakty-otkrytie-troi-kak-eto-bylo/

3. Шлиман, Генрих

 

Открыватель гомеровской Трои Генрих Шлиман

Генрих Шли́ман, Heinrich Schliemann (1822, Нойбуко – 1890, Неаполь) — немецкий коммерсант, авантюрист и археолог, приобрел широкую известность раскопками Трои и нескольких других легендарных греческих городов, которые, согласно Новой Хронологии, имеют средневековое происхождение.

«Я открыл для археологии совершенно новый мир, о котором никто даже и не подозревал» (Г. Шлиман)

 

Биография

Генрих Шлиман родился 6 января 1822 года в городке Нойбуко (Neu Bukow) в Мекленбург–Шверинском герцогстве, в семье небогатого протестантского священника. Согласно его собственным рассказам, в детстве его любимыми книгами были «Илиада» и «Одиссея» Гомера, и еще тогда у него появилась мечта найти легендарную Трою.

Шлиман будто бы ушел из дома в возрасте 18 лет и после кораблекрушения попал в Голландию, где устроился клерком в торговую контору. Благодаря замечательному таланту к изучению языков, он быстро продвигается по служебной лестнице, и компаньоны отправляют его в загадочную Россию открывать новое торговое представительство. В России, под именем Андрей Аристович Шлиман, он женится и богатеет на поставках военного обмундирования для крымской армии. Россию он покидает в 1864 году вместе с состоянием в 2,7 млн. рублей. Русскую жену с тремя детьми он оставляет в Петербурге, чтобы жениться на молодой гречанке Софье Энгастроменос, разделявшей его археологические увлечения. От новой жены он произвёл двоих детей — Агамемнона и Андромаху.

Затем в разгар Клондайкской золотой лихорадки Шлиман отправляется на Аляску, где открывает банк. Таким образом он увеличивает свой капитал, получает американское гражданство и приобретает новые связи. В последствии, благодаря знакомству с президентом Америки, он заочно разводится с русской женой.

Добыв значительное состояние серией удачных спекуляций, Шлиман посвящает себя науке, и отправляется открывать гомеровскую Трою. В результате поисков на побережье Малой Азии он решает, что Троя была расположена на месте холма Гисарлык и начинает раскопки. Клад, который он там обнаруживает, являлся наиболее значительной археологической находкой человечества, до столь же сомнительного нахождения «Сокровищ Тутанхамона».

После этого Шлиман с огромным успехом раскапывал античные Микены и Орхомен. Также собирался обнаружить Золотое Руно аргонавтов в Колхиде, но русское правительство угрожало Шлиману каторжными работами за многожёнство, и поэтому новая выдающаяся находка не состоялась.

Последние годы жизни Г. Шлиман занимался популяризацией своих открытий, которые воспринимались его современниками весьма скептически. Впрочем, вскоре споры насчёт подложности находок удачливого дилетанта утихли, и традиционные археологи (после аналогичных находок авантюриста на ниве профессиональной археологии Эванса, откопавшего на Крите лабиринт Минотавра) условились считать их подлинными произведениями архаической эпохи, но другого времени, чем считал сам Генрих Шлиман — в сторону большей древности.

Генрих Шлиман умер в больнице для бедных 26 декабря 1890 года в Неаполе, куда приехал для поправления здоровья.

 

Клад Приама

В 1870 году Генрих Шлиман приезжает в Турцию, где на середине западной части гиссарлыкского холма арендует землю для раскопок у Франка Калверта, которого он убедил стать компаньоном в поисках легендарной Трои. В 1873 году Шлиман находит «клад Приама» и тайно вывозит его в Грецию. Неизвестно — была ли когда–нибудь эта коллекция, которую сам Шлиман оценивал в 1 млн. рублей, на турецкой земле.

Вскоре после смерти Генриха Шлимана, в 1894–ом году, немецкий археолог Вильгельм Дерпфельд расчистил «слой микенской эпохи», относимый, якобы, к 1300—1200 годам до новой эры, и нашёл «истинную» гомеровскую «Трою VII». Поселение, отрытое Шлиманом на том же месте, но гораздо глубже, стали с тех пор называть «Троей II», относя её к каменному веку. Но при этом негласно была узаконена подлинность шлимановского клада.

 

Мнение А.Т. Фоменко о шлимановой «Трое»

«... гипотеза, будто некие руины около Гиссарлыка это и есть "античная Троя", была высказана задолго до Г.Шлимана французом Шуазелем–Гуфье. Кроме того, еще «в 1822 году Макларен... утверждал, что холм Гиссарлык — это и есть древняя Троя... Исходя из этого, англичанин и одновременно американский консул Фрэнк Калверт, чья семья жила у Дарданелл, попытался убедить сэра Чарлза Ньютона, директора греко-римской коллекции Британского музея в Лондоне, организовать в 1863 году экспедицию для раскопки руин на холме Гиссарлык» (Криш Элли Г. «Сокровища Трои и их история», 1996)... Зададимся вопросом: почему «гомеровскую Трою» начали искать именно в этом районе? Дело, по–видимому, в том, что еще сохранялась смутная память о расположении Трои где–то «в районе пролива Босфор». Но прямо указать на босфорский Новый Рим, то есть на Царь–Град, историки XVIII века уже не могли. Поскольку о том, что Царь–Град — это и есть «античная» Троя, было к тому времени прочно забыто. Более того, скалигеровская история еще в XVII веке вообще «запретила» даже думать о том, что Стамбул — это и есть «Троя Гомера». Однако оставались всевозможные косвенные средневековые свидетельства, счастливо избежавшие уничтожения, упорно наводящие на мысль, что «античная» Троя находится «где–то здесь, около Босфора». Поэтому историки и энтузиасты начали искать «потерянную Трою» в общем–то недалеко от Стамбула. Турция густо усеяна развалинами средневековых поселений, военных укреплений и т.п. Так что не составляло никакого труда «подобрать подходящие руины», дабы объявить их остатками гомеровской Трои. Как мы видим, в качестве одного из кандидатов рассматривались и руины на холме Гиссарлык. Но как историки, так и археологи прекрасно понимали, что все–таки нужно выкопать из–под земли хоть какое–нибудь «подтверждение» тому, что это — «Троя Гомера». Найти хоть что–нибудь! Эту «задачу» успешно выполнил Г. Шлиман. Он начал раскопки на холме Гиссарлык. Освобожденные от земли руины показали, что здесь действительно было какое–то поселение размером всего–навсего около 120x120 метров. ... Ничего «гомеровского» тут, конечно, не было и в помине. Такие развалины в Турции встречаются буквально на каждом шагу. По–видимому, Г. Шлиман понимал, что требуется нечто экстраординарное, чтобы привлечь внимание общественности к этим скудным остаткам. Скорее всего, тут было какое–то небольшое османское средневековое военное укрепление, поселение. Как мы видели, Фрэнк Калверт уже давно начал говорить, что «античная» Троя была расположена «где-то здесь». Но никто не обращал на его высказывания никакого внимания. Что и понятно: мало ли в Турции развалин! Требовалось «неопровержимое доказательство». И тогда Г. Шлиман в мае 1873 года «неожиданно находит» золотой клад, тут же громко объявленный им «кладом античного Приама». То есть, «того самого Приама», о котором повествует великий Гомер. Сегодня этот набор золотых вещей путешествует по разным музеям мира как легендарные «сокровища античной Трои». ... Указав на множество подобного рода странностей, окружающих «открытие» Шлимана, различные критики, в том числе и Д.–А. Трэйл, объявили «всю историю клада грубым вымыслом». ... Подозрения еще более усиливаются, когда мы узнаем, что Г. Шлиман, оказывается, вёл какие–то загадочные переговоры с ювелирами, предлагая им изготовить якобы копии якобы найденных им золотых «античных» украшений. Он объяснял своё желание тем, что хочет иметь «дубликаты» на случай, если, как писал Г. Шлиман, «турецкое правительство затеет процесс и потребует половину сокровищ». ... Г. Шлиман писал очень интересные вещи: «Ювелир должен хорошо разбираться в древностях, и он должен обещать не ставить своего клейма на копиях. Нужно выбрать человека, который меня не предаст и возьмёт за работу приемлемую цену». ... А что если Г. Шлиман нас не обманывал, и действительно нашел во время раскопок в Гиссарлыке какие–то старые золотые украшения? На это мы скажем следующее. Даже если «золотой клад» был подлинным, а не изготовлен втихомолку парижскими ювелирами, всё равно осталось бы совершенно непонятным, почему следует считать его доказательством того, что «античная Троя» была расположена именно на холме Гиссарлык? Ведь на золотых вещах, «найденных» Г. Шлиманом, нет ни единой буквы. Тем более, никаких имён. Из одного только устного заявления, что кто–то, неизвестно где, и неизвестно когда, нашел какое–то «старое золото», вряд ли стоит делать вывод, что «найдена легендарная Троя».

В заключение отметим любопытный психологический момент. Вся эта удивительная история «открытия Трои» ярко показывает, что на самом деле ни авторов «открытия», ни их коллег, так или иначе вовлеченных в эту сомнительную деятельность, научная истина похоже мало интересовала. Историки и археологи скалигеровской школы и без того были глубоко убеждены, что «потерянная Троя» находилась где–то недалеко от пролива Босфор. Рассуждали, по–видимому, примерно так. В конце концов, так ли уж важно, где именно она была. Вот Г. Шлиман предложил считать, что Троя была на холме Гиссарлык. Даже, говорят, нашёл там какой–то богатый золотой клад. Правда, вокруг клада роятся какие–то неприятные слухи. Однако стоит ли вникать во все эти детали. Давайте согласимся со Шлиманом, что Троя действительно была там, где он настаивает. Человек он известный, почтенный, богатый. Место подходящее. Действительно, некие старые развалины. Стоит ли придираться и требовать каких–то «доказательств». Даже если это и не Троя, то все равно она была где–то здесь. ...» («Методы», гл. 2, п. 17, 2005)

 

Клад Агамемнона

«Генрих Шлиман считал, что маска, обнаруженная в одной из гробниц в Микенах, сделана с лица царя Агамемнона; однако позже было доказано, что она принадлежала другому правителю, имя которого нам неизвестно.» (Нэнси Файсон «Величайшие сокровища мира. Атлас чудес света», 1996)

Микенская «маска» является портретом самого Шлимана

В 1876 году Г. Шлиман вместе с молодой женой Софьей начинает раскопки в «древних Микенах» — столице царя Агамемнона, участника троянской войны. И уже в начале декабря он телеграфирует греческому королю Георгу (Вильгельму) I Ольденбургскому:

«В величайшей радости сообщаю Вашему Величеству, что нашел гробницы, которые согласно Павсанию, являются гробницами Агамемнона, Кассандры, Эвримедона и их спутников, которые были убиты во время пира Клетемнестрой и ее любовником Эгистом. Вокруг гробниц выложена каменная кладка, которая делалась лишь для высоких особ. В гробницах найдены бесичисленные сокровища из чистого золота. Их одних хватит, чтобы заполнить огоромный музей, который будет самым чудесным в мире и привлечет в Грецию в будущие тысячелетия великое множество людей со всего света. Поскольку я работаю из любви к науке, то не претендую на эти сокровища, которые с величайшим удовольствием передаю Греции. Такова воля Бога, эти сокровища станут краеугольным камнем необъятного национального богатства».

Королевский секретарь Калинскис сдержанно ответил супругам Шлиман:

«Господину доктору Шлиману, Арголида.
Имею честь сообщить Вам, что его величество получил Вашу депешу и поручил мне поблагодарить вас за ваше рвение и любовь к науке и поздравить вас с замечательным открытием. Его Величество надеется, что ваши труды увенчаются успехом».

Шлиман с женой демонстрировали богато украшенное вооружение, золотую посмертную маску Агамемнона (см. справа), короны, диадемы, браслеты и перстни, кубки для вина, золотые пуговицы — всего несколько килограммов золотых предметов и страусиное яйцо.

 

Сомнительность находок

Подлинность найденных Шлиманом кладов вызывает большие сомнения. Причины тому:

все клады были найдены Шлиманом и его греческой женой, а не рабочими, которые делали подавляющую часть работы
золотые украшения изготовлены в технике, которая не была известна во времена древних греков
золотые украшения из кладов полностью соответствуют описаниям Гомера. Однако позже Эванс утверждал, что они были извлечены Шлиманом из слоя, который никак не мог соответствовать Троянской Войне

Предполагают, что Генрих Шлиман покупал или даже заказывал у ювелиров произведения «античности», из честолюбия составляя из них вновь обретаемые древние клады.

 

Метод Шлимана

В качестве основного доказательства подлинности клад Агамемнона Г. Шлиман приводил цитаты из «Агамемнона» Эсхила, из «Электры» Софокла и «Орестеи» Эврипида. Но современные традиционные археологи считают, что Шлиманы нашли захоронение на 400 лет более древнее, чем время троянской войны.

Аналогичная ситуация сложилась и самой раскопанной Шлиманом Троей. Вслед за Шлиманом раскопки на холме Гисарлык стал вести А. Эванс. Он пришел к выводу, что Трое соответствует слой значительно более поздний, чем тот, в котором Шлиман нашел свой клад.

Традиционных хронологов такое объяснение вполне устроило. Находки Шлимана были отнесены к дотроянской истории. При этом удивительные совпадения находок Г. Шлимана и описаний из произведений Гомера, Эсхила, Софокла и Эврипида не нашли никакого объяснения, затушёванные страстным желанием профессиональных археологов вставить и свой «пятачок» вослед за миллионером–дилетантом.

 

След Шлимана в истории

Находки Генриха Шлимана произвели неизгладимое впечатление на современников и открыли новую эпоху в археологии. Шлиман вернул из забвения методы авантюристов Ренессанса, научил историков не стесняться в выборе средств для доказательства самых абсурдных традиционно–исторических суеверий. Вслед за ним хлынули фальшивые находки в Египте, на Крите, в Новгороде, в Китае и Уганде. И теперь, после посмертного торжества Шлимана, они рассматриваются как нормальное явление в традиционной археологии.

Источник : http://chronology.org.ru/%D0%A8%D0%BB%D0%B8%D0%BC%D0%B0%D0%BD,_%D0%93%D0%B5%D0%BD%D1%80%D0%B8%D1%85

4.Что открыл Генрих Шлиман?

Был такой человек, Генрих Шлиман, известный открытием Трои, города, из‑за которого случилась Троянская война. Её описал Гомер – поэт, которого любили древние греки. Правда, не все верят, что Троя, Троянская война и Гомер были на самом деле. Но что же тогда открыл Шлиман?

Г. Шлиман. Фотография. 1892 г.

Э. де Морган. Елена Прекрасная. 1898 г.

Попробуем разобраться. Древние греки любили рассказывать мифы. Некоторые из них звучали довольно красиво – про яблоко раздора, Елену Прекрасную, Троянского коня. Примерно в IV в. до н. э. греки записали стихами те сказки, которые им особенно нравились. Получились поэмы «Илиада» и «Одиссея». Обе они излагали лишь эпизоды из жизни любимых героев. Остальное было известно и так. Всё началось с преступления, совершённого царевичем Парисом из малоазийского города Илион, также именовавшегося Троей. Однажды троянский царевич похитил из Греции и увёз в Трою красавицу Елену, жену спартанского царя Менелая, за которого немедленно вступились вожди греческих городов, больших и малых. Под предводительством микенского царя Агамемнона греки отправились отвоёвывать Елену и наказывать Трою. Осада продолжалась десять лет, и всё из‑за богов, непрестанно помогавших обеим сторонам, так что чаша весов никуда толком не склонялась. Выход нашёл хитроумный Одиссей, придумав затею с деревянным конём. Троя пала, Елену вернули мужу. Из 10 лет Троянской войны «Илиада» описывала 49 дней, те, когда поссорились греческие вожди – Ахилл и Агамемнон. И, пока славный Ахилл пребывал в глубокой обиде, греки терпели одно поражение за другим. Только увидав гибель своего друга Патрокла, Ахилл вновь взялся за оружие. На этом «Илиада» кончалась. Узнать о продолжении осады и гибели Трои желающие могли из других сказаний. Вторая поэма – об Одиссее – рассказывала о волшебных приключениях хитроумного героя по пути домой на остров Итаку, царём которого он был. Хорошие поэмы, но что в них толку для истории?

Для истории, как её понимали в XIX в., важны были записи событий с указанием мест, имён и, главное, дат. А греки с этим тянули. У всех приличных древних народов – египтян, ассирийцев, персов – письмо уже было, а у греков – нет. Наконец около 776 г. до н. э. греки научились писать и читать. И поэтому смогли впервые составить список победителей очередной Олимпиады. Некоторые древние писатели решили этим воспользоваться: назвали Олимпиаду первой и повели от неё счёт лет. Большинству древних греков было при этом совершенно всё равно, откуда считать годы и считать ли их вообще. С тех пор историки полюбили писать о Древней Греции, начиная рассказ с той самой «первой» Олимпиады. Всё, что было до неё, позднейшие ученые считали досужими вымыслами. Ведь греки о том времени не писали , а только в прозе и стихах.

Ф. Приматиччо. Похищение Елены. рассказывали мифы 1530–1539 гг.

Получалось, правда, немного странно. Древние греки придумали театр, науку, демократию, спорт и много других полезных вещей. Но как‑то уж очень с места в карьер. Только что не умели читать и писать – и откуда ни возьмись – философия, математика, литература. Греческий мир во всём его великолепии явился вдруг и неоткуда. «Разве так бывает?» – спрашивали скептики, но ответа не получали. Зато был, да и до сих пор есть, другой вопрос, на который можно получить любое количество ответов. Называется он «гомеровским». Кто сочинил «Илиаду» и «Одиссею» и есть ли в них намёк на правду? Сами греки считали сочинителем слепого старца Гомера и настолько им восхищались, что семь городов спорили за право называться его родиной. Города так и не доспорили, зато много веков спустя появилась английская эпиграмма:

Быть родиной Гомера захотели,

Когда он умер, семь богатых городов.

В котором, интересно, в самом деле

Живой поэт просил на хлеб и кров?

Затем о Гомере заспорили учёные. «Такие большие и прекрасные поэмы не мог создать один автор. Гомер – не человек, а собирательный образ», – утверждали одни. «Автор один, – не соглашались другие, – и звали его Гомер, но он чистый сказочник!» «Какая разница, как его звали, – говорили третьи, – главное отыскать правду, из которой эти сказки получились». Английская эпиграмма подводила итог научных дискуссий:

Нет, не Гомер творец поэм, а, например,

Другой поэт по имени Гомер.

В самый разгар споров, в 1822 г., в немецком княжестве Мекленбург в семье пастора Шлимана родился мальчик, названный Генрихом. Почти через полвека, в 1871 г., он сообщил учёному миру об открытии гомеровской Трои. Той самой, которую греки 10 лет осаждали и в конце концов сожгли. Одни поверили, другие – нет, но все хотели знать подробности. Шлиман написал книгу о раскопанном городе и предисловие – о своей мечте найти Трою. Чуть позже картину дополнили биографы. Мечта откопать Трою зародилась в детстве, в деревне Нойбуков, где обитало семейство пастора Шлимана. Вместо сказок он читал детям Гомера, и маленькому Генриху было жаль Трою. В беседке пасторского сада обитал призрак предыдущего пастора, а из соседнего пруда еженощно подымалась дева с серебряной чашей. Так рассказывали селяне. А ещё они говорили, что рыцарь‑разбойник похоронил своё дитя в золотой колыбели. И всякий раз, когда пастор жаловался на бедность, маленький Шлиман недоумевал, почему бы не откопать это сокровище? И люди в деревне были сродни её тайнам. Например, хромой одноглазый Густав. Этот неграмотный крестьянин обладал удивительной памятью и любую проповедь отца Генриха мог повторить наизусть. Больше всего Генриху нравилось слушать рассказы старожилов и воображать, как в один прекрасный день он откопает запрятанные сокровища. На рождество 1829 г. Генрих получил от отца книжку по истории с картинками мсье Жеррара. Была там и горящая Троя, нарисованная с такими подробностями, что Генрих обрадовался. Чтобы так нарисовать, художник должен был видеть. Значит, Троя исчезла не совсем.

Парис и Елена. Роспись краснофигурной вазы. Греция. IV в. до н. э.

– Папа, ты ошибся, Жеррар, наверное, видел Трою. Как бы он тогда рисовал? – Сынок, это придуманная картинка.

– Но у Трои такие стены, как на картинке?

– Да.

– Тогда они не могли пропасть, они должны быть под землёй.

Бегство Елены. Роспись краснофигурной вазы. Греция. V в. до н. э.

Отец возражал, Генрих настаивал на своём. Пора было спать. Сошлись на том, что надо будет Генриху как‑нибудь попробовать покопать. До находки оставалось 42 года. В 13 лет Генрих Шлиман покинул родительский дом. Мама умерла, отец лишился должности и не мог содержать детей. Генриха отправили к дяде, но и там ему были не особо рады. В 14 лет Шлиман начал работать в бакалейной лавке. С 5 утра до 11 вечера. Так прошло пять лет. Однажды Генрих поднял слишком тяжёлую бочку, пошла горлом кровь. Оставаться на прежней работе он уже не мог. Да и надоела ему такая жизнь. Шлиман нанялся юнгой на корабль, отходивший в Венесуэлу. Но от берегов Европы не удалось отплыть далеко. Корабль потерпел крушение, лишь девяти пассажирам и морякам удалось выбраться на голландский берег. Остальные погибли. Выйдя из больницы и едва не умерев с голоду, Шлиман получил работу рассыльного за мизерное жалованье. Снова потянулись однообразно утомительные дни, но на этот раз – в Амстердаме, торговой столице мира. Сюда съезжались коммерсанты из разных стран Европы и разъезжались по всему свету. Коммерсантам нужны были переписчики и переводчики. Первым не было счёта, вторых не хватало. Шлиман решил стать переводчиком. Для этого, правда, требовалось свободно владеть иностранными языками. Шлиман начал с английского. На половину зарплаты он купил книги, включая роман «Векфильдский священник» Голдсмита, и принялся учить английский текст наизусть. Немецкий перевод был рядом. Драматическая судьба священника, всё потерявшего, но спасённого почти чудом, напоминала Шлиману собственную. Ждать чуда, однако, он мог только от себя. Шлиман разучивал роман дома и на работе, стоя в очереди на почте или разнося письма. Потом писал сочинения о чём‑нибудь интересном и показывал их англичанину, согласному за небольшую плату исправлять его ошибки. Откорректированный текст он также учил наизусть. Шлиман считал, что у него плохая память. Но ежедневными многочасовыми упражнениями он натренировал её настолько, что, прочтя 20 страниц три раза, мог повторить их наизусть. Важно было учить вслух, привыкая к звучанию слов. Чтобы знать, как слова произносятся, Генрих посещал проповеди в англиканской церкви с бо́льшим усердием, чем прихожане – дважды каждое воскресенье.

Г. Шлиман. 1854 г. Самый ранний из известных портретов Шлимана.

Через много лет Шлиман напишет, что метод облегчить изучение языков подсказала ему нужда. Через полгода «облегчающего» метода он свободно говорил и писал по‑английски. Ещё полгода ушло на французский. Случались и неприятности. Шлиман жил на чердаке, и однослойные деревянные перекрытия голландского дома доносили его голос до первого этажа. Соседи жаловались, хозяева дважды выгоняли жильца из его мансарды. А языки учились всё быстрее. Память натренировалась настолько, что язык давался теперь за шесть недель. Голландский, испанский, итальянский, португальский – через полтора года непрерывных занятий Генрих стал полиглотом. Однажды он явился в крупнейшую торговую компанию Амстердама – дом Шрёдера. Шесть языков свободно? В 22 года? Небольшой экзамен подтвердил, что молодой человек говорит правду. Шлимана взяли вести бухгалтерию и писать письма. Он оказался не только отличным переводчиком, но и прирожденным коммерсантом. Шлиману назначили приличное жалование. Однако Генрих не изменил привычек и взялся за седьмой язык – русский, которого в Амстердаме не знал никто. Через шесть недель он написал первое деловое письмо и побеседовал с русскими купцами, прибывшими закупать синюю краску индиго. После русского Генрих сделал перерыв, отложив овладение новым языком, чтобы изучить литературу на семи прежних. В 1846 г. торговому дому Шрёдера потребовался представитель в Петербурге. Шлиман отправился в Россию, чтобы провести там 20 лет. Это были нескучные годы. Коммерция увлекала его не меньше, чем языки. Он торговал индиго, маслом, свинцом, индийским чаем, американским золотом. Как и в случае с языками, его отличала скорость. Он многое успевал заметить раньше, чем конкуренты. В 1860 г. только ленивый не говорил в Петербурге о том, что скоро будет крестьянам воля. А Шлиман в это время молча скупал бумагу. И когда правительство собралось печатать афиши с объявлением Манифеста о воле для рассылки по огромной стране, бумагу оно приобрело у Шлимана. Бумажный бизнес не был для него главным. А что было главным – он и сам не знал. Может быть, всё‑таки языки. Он продолжал их учить, включая и те, о которых давно мечтал – ново– и древнегреческий. Кроме того, он путешествовал, взяв за правило вести дневник в каждой стране на её языке. К 46 годам Шлиман стал очень богатым человеком. Можно было и дальше увеличивать богатство или отправиться на покой. Но Шлиман решил иначе: бросить бизнес и употребить своё состояние на поиски Трои.

Экспедиция Г. Шлимана у Львиных ворот Микен.

Странным выглядит решение преуспевающего предпринимателя, отца троих детей, бросить все дела, чтобы искать древний город, у большинства учёных считавшийся выдумкой. Эту странность не раз пытались объяснить. Сам Шлиман – детской мечтой, что началась с картинки. Другие – стремлением к славе. Один исследователь, прочтя сотни написанных Шлиманом писем, заключил, что причиной тому было горе, испытанное в детстве – смерть матери. Откапывая останки древних героев, Шлиман пытался показать, что воскресить былую жизнь возможно. Иные биографы говорят о подорванной деловой репутации и срочной попытке найти применение миллионам. А может, ему, знавшему уже полтора десятка языков, стало скучно и захотелось удивляться и удивлять? Что с того, что бо́льшая часть жизни осталась позади? Самое интересное ждало его дальше. Как бы то ни было, Шлиман закрыл своё дело и отправился в Париж изучать археологию. Пошёл третий десяток лет самообразованию, начавшемуся на амстердамском чердаке. Свои первые раскопки Шлиман провёл на Итаке. Он искал дворец Одиссея. Обнаружить его не удалось, и Шлиман отправился дальше по следам гомеровских героев. Его путь лежал в Турцию, на берега Босфора, туда, где Европа смыкается с Азией. За эти земли издревле шла борьба. Владевший Босфором контролировал один из главных мировых торговых путей. Вот почему и в древности, и в средние века, и в годы Первой мировой войны Босфор не раз служил яблоком раздора. Впервые это случилось в «троянском» мифе. Троя – могучий страж Босфора. Её десять лет осаждали греки, но где именно стоял этот славный город? Побережье Босфора велико, и холмов, скрывающих древности, там тоже немало. Какой из них Троя? С томиком Гомера Шлиман обходит эти холмы. Вот Бунарбаши. Немногие верящие в Трою считают, что это она. Ведь Гомер говорит о двух источниках, горячем и холодном. Шлиман насчитал их 34, а градусник довершил приговор – вода во всех была одинаково тёплой, 17° по Цельсию. Бунарбаши не годился на роль Трои. Зато годился Гиссарлык. По‑турецки это значило «дворец». Шлиман верил древним словам. Просто так холм никто называть бы не стал. Значит, он и в самом деле скрывает дворец. Скорее всего, старца Приама, троянского царя. Холм стоял всего в километре от южного входа в Босфор. Если Вы задумали контролировать ворота между Европой и Азией, лучшего места для крепости не найти. В 1822 г., том самом, когда родился Шлиман, шотландский журналист Макларен опубликовал статью, в которой утверждал, что искать Трою следует на месте Гиссарлыка. Первым это попробовал сделать англичанин Франк Кальверт, американский вице‑консул в Турции и владелец поместья на западной стороне холма. Как и Шлиман, он знал множество языков и верил словам Гомера. Именно Кальверт обратил внимание Шлимана на Гиссарлык. Не откладывая дела, Шлиман вступил в переписку с турецким правительством о разрешении на раскопки. Письма он, разумеется, писал на только что выученном турецком. В апреле 1870 г. раскопки начались. Шлиман, как всегда, следовал своим принципам: скорость и самый короткий путь к цели. Целью было доказать: Троя существовала, Троянская война – не выдумка, Гомер говорил правду.

Маска Агамемнона из царской гробницы в Микенах, найденная Г. Шлиманом.

Кратчайшим путём Шлиман избрал сквозную проходку холма. С севера на юг повели траншею 40 м шириной и 17 м глубиной. Шлиман был убеждён, что гомеровская Троя лежала где‑то внизу и не могла не «попасться в сети». Это был неправильный метод, разрушавший постройки более поздних эпох. Именно этим неправильным методом Шлиман добрался до города, лежавшего почти в самом низу под слоями позднейших эпох. Стены города хранили следы пожара. В домах держали сосуды с совиными лицами. А разве сова – не птица богини Афины, до последнего помогавшей троянцам? Но, главное, клад, обнаруженный у крепостной стены за день до намеченного конца раскопок. Кубки, диадемы, кольца. Больше 10 тыс. предметов из золота, серебра и меди. Разве могло такое богатство принадлежать кому‑нибудь, кроме царя Приама? Гомеровская Троя найдена – подытожил Шлиман и отправился дальше по следам гомеровских героев.

Большая золотая диадема из клада Приама.

C. Шлиман, супруга Г. Шлимана, в золотых украшениях из клада Приама.

Путь его лежал в Микены, город Агамемнона, вождя всех греков, вернувшегося из троянского похода, чтобы найти гибель в стенах родного дворца. Во дворе крепости, под многовековым мусором, там, где никто не думал искать, Шлиман провёл масштабные работы и обнаружил могилы, полные золота. Могилы рода Агамемнона, полагал археолог. Следующий на его пути – Тиринф, крепостные стены которого, по убеждениям древних греков, были сложены одноглазыми великанами‑циклопами. Мощные стены и дворцовые росписи, обнаруженные Шлиманом, значительно отличались от вещей и построек, созданных руками классических греков. Это была другая Греция. Та, в которой рождались мифы. История Европы стала старше на восемь веков. Это был грандиозный успех. Вот только Троя не давала покоя. Не все поверили в открытие гомеровского города. Найдена ли Троя в действительности? Троя ли то, что найдено? Сомнениям критиков не было конца. Одолевали они и Шлимана. Поэтому он три раза возвращался в Турцию для новых изысканий. Что же было не так? Больно уж маленьким выглядел «высокий приамов скворечник» – всего 100 м в поперечнике. Следы пожаров на стенах, это, конечно, хорошо. Но неужто могущественной греческой армии потребовалось десять лет, чтобы спалить эту большую деревню, пусть и с каменными стенами? Гомеровские герои, оборонявшие Трою, все как один пользовались бронзовым оружием. Но в раскопанном городе попадались лишь каменные ножи. Хотя, с другой стороны, 10 тыс. ювелирных изделий в одном месте – это не шутка! Только великий владыка мог сосредоточить в своих руках такое богатство. Самым веским доказательством величия предполагаемой Трои был клад. Если, конечно, был.

Золотой браслет из клада Приама.

Через 100 лет после первых раскопок Шлимана были опубликованы его письма и дневники. В сравнении с газетной хроникой тех лет они нарисовали картину, несколько отличавшуюся от рассказов Шлимана в беседах с журналистами. Не было детской мечты найти Трою. Книжку с картинкой Трои отец семилетнему Генриху не дарил, купец 1‑й гильдии Шлиман купил её много лет спустя в лавке петербургского антиквара. Искать именно Трою Шлимана побудила встреча с первооткрывателем Илиона Кальвертом. И кораблекрушения в юности по дороге в Венесуэлу не было. 19‑летний Генрих без приключений прибыл туда, куда собирался – в Голландию. Однако Шлиман выдумывал не всё. Многие удивительные страницы его биографии не были опровергнуты новыми документами. Шлиман и в самом деле говорил на полутора десятках языков, овладевая новыми в считанные месяцы и даже недели. Тому было множество свидетелей. Правдой оказалось и его решение на склоне лет превратиться из преуспевающего бизнесмена в археолога, употребив бо́льшую часть своего состояния на поиски следов гомеровских героев. Но вот клада, судя по всему, не было. В гигантской траншее, пронзившей холм, рабочие Шлимана обнаруживали предметы разных слоёв и эпох. Шлиман собрал эти предметы и объявил их единым кладом, чтобы «придать вес» древнейшему сгоревшему поселению – тому, в котором он хотел видеть гомеровскую Трою.

Золотой перстень из клада Приама.

Шлиман был вторым, но не последним, кто искал под толщей Гиссарлыка Трою, 10 лет осаждавшуюся греками. Эти 10 лет назывались Троянской войной. Между тем в раскопанном поселении Шлиман не обнаружил ни следов греческого нападения, ни признаков названия Троя. Люди в этом городе не знали письма. Была ли то гомеровская Троя? И случилась ли там Троянская война? В 1890 г., после смерти Шлимана, раскопки Гиссарлыка возглавил его помощник Вильгельм Дёрпфельд. Как и Шлиман, он верил, что Троянская война была, но подходил к делу куда более строго. Он определил, что Гиссарлык хранит развалины девяти поселений, сменявших друг друга на протяжении 3,5 тыс. лет. Так их и стали называть: самый древний – Троя‑1, чуть младше – Троя‑2 и так до Трои‑9, дожившей до средних веков. Дёрпфельд пришёл к выводу, что Троянская война происходила не со вторым снизу городом, как думал Шлиман, а с шестым. Во‑первых, он был в два раза больше Трои‑2 – 200 метров в диаметре. К тому же его окружали могучие крепостные стены шириной 4 м и высотой 9 м, а дома значительно превосходили постройки предшествующих слоёв. Жителям Трои‑6 было, что защищать. Во‑вторых, шестой город, на тысячу лет моложе шлимановского, оказался ближе к той дате, которую высчитывали для Троянской войны древнегреческие историки. А в‑третьих, как и положено гомеровской Трое, этот город был уничтожен. Вертикальные трещины в крепостных сооружениях и камни, упавшие со стен, заставляли думать, что причиной гибели послужило землетрясение. Вот тут‑то Дёрпфельду и начинали возражать. Ведь гомеровская Троя, если она была, сгорела, а не погибла от землетрясения. Поиски следовало продолжать.

Золотая булавка из клада Приама.

Золотая пектораль из клада Приама.

Раскопки Трои на холме Гиссарлык. Турция.

В 1930‑е гг. эстафета троянских раскопок перешла к американскому археологу Карлу Блегену. Для него гомеровским городом стала Троя‑7. Она погибла от штурма и пожара. На улицах и в домах в беспорядке лежали кости и черепа. Археологам попадались наконечники стрел и копий, однако не греческих. Жители города как будто предчувствовали свою судьбу. Их дома теснились у крепостных стен, в то время как в предыдущих «Троях» пространство у стен оставляли свободным. Видимо, у строителей Трои‑7 стояла задача сделать город таким, чтобы он мог вместить беженцев из округи в случае вторжения неприятеля. В земляные полы были врыты огромные пифосы – сосуды для продуктов и воды. Они были накрыты тяжёлыми каменными плитами, которые каждый день невозможно было сдвигать. Жители явно готовили запасы на случай осады. Гомеровская Троя найдена Блегеном? Сомнения оставались. Тесные дома, наспех отстроенные на развалинах Трои‑6. Мог ли этот бедный город вызывать зависть греческих царей с их обширными дворцами? К тому же Греция сама в это время испытывала нашествие, и представить себе заморскую экспедицию союза греческих государств в это время совершенно невозможно. Кто‑то взял Трою‑7 штурмом и сжёг. Но это были не греки.

Минуло полвека. В 1988 г. археологи снова пришли на Гиссарлык, и снова с верой в Гомера. Поэт говорил о «великом» городе. А даже самый большой из городов, откопанных в толще Гиссарлыка, диаметром 200 м, на великий не тянул. В 1994 г. глава экспедиции немецкий профессор Манфред Корман сообщил об открытии, которое сразу же сделало «Трою» в 13 раз больше, чем полагали до того. В 250 и 500 м от крепостных стен обнаружили следы рвов. Они опоясывали город, заключая в себе деревянные дома и частокол. В пределах «большой Трои» проживало от 5 до 10 тыс. человек. По меркам трёхтысячелетней давности – крупный город Западной Азии. Гомер и Шлиман снова кое в чём оказывались правы.

Троя‑2, Троя‑6, Троя‑7. Слова, привычные археологам. Жители любой из этих «Трой» вряд ли называли своё поселение так. Это в «Илиаде» город зовётся то Илионом, то Троей. Гомер, если он действительно был, придумал неплохо. Куда как легче сочинять стихи, если можно звать город то так, то этак в зависимости от размера. А прозаическую информацию о его имени мы находим в документах, написанных на хеттском языке. Хетты – древние обитатели Малой Азии. Город у входа в Босфор подчинялся хеттскому царю и назывался Вилусой. Греки, поселившиеся здесь позже, именовали его Илионом. Название Троя происходит от имени другого хеттского города Труиса. Для хеттов Вилуса и Труиса – разные города. В реальности Илион не был Троей. Он стал ею в воображении сочинителей мифов, и в поэмах Гомера.

Вряд ли найдётся другой город на нашей планете, раскопанный так же тщательно, как тот, что лежал под холмом Гиссарлык. Его изучали так много и так усердно, чтобы найти следы Троянской войны, о которой писал Гомер. Такой войны никогда не было. А были греки, мечтавшие владеть вратами из Европы в Азию. И был город в том месте, о котором они мечтали. Город погиб от землетрясения, а другой вырос на его руинах и сгорел при осаде. Этот город называли Вилусой или Илионом, а где‑то ещё лежала Троя – совсем другой город. Всё это переплелось у Гомера и стало поэзией. Поэт хорошо знал Илион и его окрестности. Он видел «великий город» и придумывал Трою.

Последний миф о Трое сочинил Шлиман – о детской мечте, осуществлённой через 40 лет. Детской мечты не было, а был Шлиман, открывший древнейшую Грецию, на 800 лет старше прежней. Ещё он открыл, что языки учатся быстрее, чем это принято думать. А мечтам, чтобы сбыться, совсем не обязательно быть детскими. Открыл ли Шлиман Трою – неизвестно, зато точно известно, что Троя открыла Шлимана.

Источник: http://allrefs.net/c2/3uggq/p12/?full